Для того чтобы наша страна могла эффективно противостоять информационной агрессии, необходимо иметь как минимум дееспособную систему такой войны. Основу ее могут составить специализированные части и соединения информационного противоборства. Это должна быть общегосударственная система. Соответственно органы руководства информвойной обретают общегосударственный статус и соответствующие полномочия. Поэтому управление данной системой следует возложить на президента РФ как на Верховного главнокомандующего через специальный высший орган управления силами и средствами информационной войны. По статусу его следует приравнять к Генштабу ВС РФ.

В рамках Вооруженных сил надо создать подсистему информационного противоборства, причем как отдельную функциональную компоненту наряду с Силами общего назначения и Силами спецопераций. В организационном отношении специализированные части и соединения информационной войны целесообразно объединить в особый род войск. При этом подсистема информационной войны ВС РФ в отличие от других видов и родов войск свои специфические действия будет вести непрерывно — и в военное, и в мирное время.

Наконец, следует отметить и еще один важный аспект, который отмечался некоторыми выступавшими как одна из проблем. Он состоит в том, что любая система информвойны бессильна, если она не опирается на привлекательную для своего и других народов идеологию. Таковая для информационного противоборства сравнима с боеприпасами для традиционных вооруженных сил — если их нет, то армия бессильна.

Приняв в качестве своей идеологии капитализм, наша страна неизбежно признает американское духовное лидерство со всеми вытекающими из этого последствиями, как бы мы ни пытались это отрицать, ссылаясь на наш некий особый путь. Его собственно и нет — наш современный капитализм лишь неудачная калька с американского.

Мы были полноценно суверенны, когда выступали носителями социалистической идеи — альтернативы капитализму США. Чтобы иметь шансы на успех в современной информационной войне, РФ должна предложить человечеству идеологию, альтернативную капитализму и более привлекательную.

Источник: vpk-news.ru

Самолеты, танки, поезда, корабли, оружие и продовольствие — ровно 75 лет назад, 21 августа 1945-го, США прекратили поставки военной продукции в СССР в рамках ленд-лиза. Москва просила продлить программу для ускорения восстановления разрушенной страны, но Вашингтон потребовал сначала оплатить чек.

После распада СССР все долги перешли к России, и задолженность по ленд-лизу разделили между участниками Парижского клуба. Полностью с этой организацией Москва рассчиталась в 2006-м.

Товары вместо жизней

Закон о ленд-лизе в США приняли в марте 1941-го в качестве одной из мер обеспечения национальной безопасности. В то время страна не принимала участия в каких-либо боевых действиях согласно действующему акту о нейтралитете. Союзникам помогать могли только экономически. Вооружение, продовольствие и сырье поставляли по определенным правилам. Так, за оружие, утраченное в ходе боев, американцы денег не брали. После войны оплачивалось только сохранившееся имущество, пригодное для гражданских целей, а остальная военная техника и вооружение возвращались в Штаты.

СССР за годы войны получил товаров на общую сумму около 11 миллиардов долларов. Великобритания — на 30 миллиардов.

«Ленд-лиз ускорил продвижение Красной армии только на заключительном этапе войны. Но в 1941-м, 1942-м, вплоть до Сталинградской битвы, пока нам приходилось отступать вглубь страны, теряя огромные территории, хлебные районы, заводы, миллионы единиц вооружения и техники, — на этот период пришлось лишь семь процентов поставок»

Таким образом, перелома в войне с гитлеровской Германией СССР добился собственными силами и оружием. А когда стало понятно, что немцы не победят, ленд-лиз заработал по-настоящему.

Прибыльное дело

И ленд-лиз вовсе не был подарком — СССР исправно платил, даже в первые, самые тяжелые годы Великой Отечественной. Причем зачастую золотом. Об этом свидетельствует история с крейсером «Эдинбург», перевозившим 465 слитков из Советского Союза в Великобританию.

В апреле 1942-го корабль атаковала немецкая подводная лодка — две торпеды вывели «Эдинбург» из строя, и он потерял ход. Отбуксировать крейсер в порт англичане не могли, но и отдавать ценный груз немцам не хотели. Поэтому корабль потопили. Почти через сорок лет, в 1981-м, водолазы частной компании подняли с 250-метровой глубины 5129 килограммов золота.

Расплачивалась Москва и другими ресурсами — стороны наладили так называемый обратный ленд-лиз.

СССР поставил в США и Великобританию триста тысяч тонн хромовой руды, тридцать две тысячи тонн марганцевой руды, платину, золото, строевой лес и многое другое.

Некоторые американцы называли Вторую мировую good war («хорошая война»). И понятно почему:

промышленное производство в США в 1941-45 годах выросло более чем в два раза, в послевоенные годы значительно увеличились потребительские расходы населения, средний заработок, фактически исчезла безработица. Во многом благодаря Второй мировой, в том числе ленд-лизу, американцы преодолели последствия Великой депрессии.

С точностью до пуговицы

Подсчитали, что ленд-лиз — это всего около четырех процентов вооружения, материалов, оборудования, продовольствия, произведенных в стране в годы войны.

СССР получил от союзников более одиннадцати тысяч самолетов, около двенадцати тысяч танков, тринадцать тысяч зенитных и противотанковых орудий. Особенно важными были поставки автомобильной техники — прежде всего грузовиков «Студебекер» (427 тысяч штук).

«Поражает, с какой точностью союзники вели учет. Например, задокументировано, что в СССР союзники отправили 257 723 498 пуговиц. В целом же ленд-лиз — лишь малая толика того, что Советский Союз изготавливал сам: сотни тысяч танков и самолетов, зенитных орудий, пушек, миллионы единиц огнестрельного оружия, мин и гранат.»

После войны американцы выставили солидный счет.

• Разрушенная страна, потерявшая десятки миллионов граждан, должна была союзнику 2,6 миллиарда долларов.
• Чуть позже сумму снизили до 1,3 миллиарда с 2,3 процента годовых.
• Хотя всем остальным участникам программы ленд-лиза американцы и англичане долги простили.

Сталин тогда отверг финансовые требования и заявил, что «СССР сполна расплатился по долгам ленд-лиза кровью».

В 1972-м Москва и Вашингтон сошлись на сумме 722 миллиона в рассрочку до 2001-го. Но американцы получили только 48 миллионов — Советский Союз прекратил транши в связи с принятием дискриминационной поправки Джексона — Вэника, ограничивающей торговлю СССР и некоторых других государств.

Переговоры возобновили в 1990-м Михаил Горбачев и Джордж Буш. Москва обязалась выплатить 674 миллиона до 2030-го.

После распада СССР все долги перешли к России, и задолженность по ленд-лизу разделили между участниками Парижского клуба. Полностью с этой организацией Москва рассчиталась в 2006-м.

Источник: aurora.network

«Гормоны счастья» (дофамин, серотонин, окситоцин и эндорфин) вырабатываются в головном мозге с одной-единственной целью: мотивировать человека стремиться к ситуациям, в которых происходит синтез этих веществ. Мы унаследовали механизм выживания от наших доисторических предков.

Он основан на постоянном поиске того, что позволит нам чувствовать себя лучше.

Химические соединения, вызывающие чувство радости, продуцируются в тот момент, когда мы получаем желаемое (пищу, награду, одобрение общества, возможность поднять свой статус и так далее). Затем их уровень падает, и мы, ощущая неудовлетворение, вынуждены предпринимать что-то еще, чтобы вновь испытать положительные эмоции.

Российские субмарины наряду с американскими постоянно несут боевое дежурство в Северном Ледовитом океане. Данная локация, с одной стороны, позволяет им эффективно скрываться от противолодочных самолетов, спутников и других средств разведки благодаря ледяному панцирю толщиной до пяти метров, а с другой стороны — предоставляет возможность запускать межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) по оптимальной траектории. В то же время толстый лед создает для подводников и определенные проблемы — им необходимо каким-то образом пробить его для запуска ракеты.

Ранее существовало два способа решить эту задачу:

1. Поиск полыньи и был ненадежен — отверстия необходимого размера поблизости могло и не оказаться, а на его поиск требовалось время, которое строго ограничено в рамках выполнения приказа о пуске.

2. Взлом льда непосредственно корпусом подлодки — он, в свою очередь, был недостаточно безопасным, поскольку субмарина, даже будучи спроектированной с учетом возможности пробивать лед определенной толщины, все равно могла получить повреждения в ходе выполнения такого маневра. Кроме того, при всплытии она оказывалась уязвимой для потенциального противника.

Российские специалисты разработали третий метод.

3. Перед пуском МБР субмарина должна выпустить боеприпас поменьше, с осколочно-фугасной боеголовкой. Он проделывает во льду дыру нужного размера, через которую подлодка может, не всплывая, запустить баллистическую ракету.

Источник: lenta.ru

Как создавался «Час Быка»

ВОПРОС. В предисловии к роману «Час Быка» вы говорите, что это произведение «явилось неожиданностью» для вас самого. Как же возникла идея романа?

ОТВЕТ. Да, я собирался писать историческую повесть и популярную книгу по палеонтологии, однако работа над романом отодвинула все на задний план.

Нас, фантастов, отличает от писателей других жанров даже то, как зарождается идея будущего романа или повести. Часто приходится слышать признания, что толчком к созданию произведения писателю послужил какой-то образ, какие-то жизненные ситуации, даже просто возникшая вдруг деталь. И наверное, это так и есть.

Нам, фантастам, в этом смысле гораздо труднее. Наш «реальный предмет» мы можем увидеть лишь в воображении. Ибо всегда это будущее, иногда безмерно удаленное от сегодняшнего дня. Поэтому для нас толчком к созданию того или другого произведения всегда служит долгое и пристальное размышление над основными тенденциями развития различных общественных структур в мире.

Я признаю только такой, глубокий подход к жанру научной фантастики. Если начинающий писатель садится за стол лишь потому, что ему захотелось вдруг пофантазировать, а фантазировать, он полагает, легко, ибо-де нет никакого контроля, у такого «писателя» получится не фантастика, а пустое фантазерство, досужий вымысел, далекий от литературы.

Я убежден, что уже сегодня мы можем представить себе, какими путями будет развиваться общество в далеком будущем.
Писатели-фантасты по-разному подходят к решению этой главной проблемы будущего… И наверное, первым толчком к написанию «Часа Быка» послужило желание поспорить, возразить некоторым авторам современных «антиутопий», романов-предупреждений. Это желание возникло у меня давно, в начале шестидесятых годов. Я обнаружил тенденцию в нашей научной фантастике (не говорю уже о зарубежной!) — рассматривать будущее в мрачных красках грядущих катастроф, неудач и неожиданностей, преимущественно неприятных.

Конечно, и о трудностях, о неудачах, даже о возможных катастрофах надо писать. Но при этом писатель обязан показать выход из грозных ловушек, которые будущее готовит для человечества. А у авторов «антиутопий» выхода-то никакого нет. Все или фатально, или подчинено прорвавшимся диким, животным инстинктам человека.

Тут надо сказать вполне определенно, что большинство западных писателей-фантастов идет от Фрейда. Его учение — это их базис, основа, платформа, с которой они стартуют в литературу. И получается’ пропаганда все тех же фрейдистских идей о неизбежной победе зооинстинктов человека над всем социальным, разумным, прогрессивным. Отсюда отрицание возможности построения высшего, коммунистического общества, «предсказание» извечной борьбы или грызни между людьми, которые погрязли в звериных, эгоистических, половых инстинктах.

Наши молодые литераторы, пробующие свои силы в жанре научной фантастики, едва ли знакомы настолько глубоко с учением Фрейда, чтобы умело бороться с ним. К сожалению, зачастую они безоружны, ибо нет у нас достаточно полных психологических трудов, критически рассматривавших бы фрейдизм. Тут у нас огромный пробел в психологии. Таким образом, молодые литераторы оказались как бы застигнутыми врасплох тем огромным потоком зарубежной научной фантастики, основанной на учении Фрейда, которая хлынула к нам с конца пятидесятых годов.

Влияние ее на молодые умы было бесспорным. В результате воспринималась лишь внешняя сторона, лишь видимость глубокого подхода к проблемам будущего. Рождались невольные подражания, так как многие авторы зарубежных «антиутопий» весьма талантливые писатели.

У наших некоторых молодых подражания возникали, видимо, из желания уйти от тех розовеньких утопий, в которых счастливое коммунистическое общество изображалось достигнутым как бы само собой, люди эпохи всеобщего, всепланетного коммунизма получались наделенными едва ли не худшими недостатками, чем мы, их несовершенные предки, — эти неуравновешенные, невежливые, болтливые и плоскоиронические герои будущего оказывались очень похожи на скверно воспитанных бездельников современности.

Мне уже тогда, в начале шестидесятых годов, представлялось необходимым что-то противопоставить всем подобным утопиям, равно как и «антиутопиям». Надо было опровергнуть несколько главных тезисов современных фрейдистов, которые, то есть тезисы, получили распространение в западной литературе. Они гласят: человек должен иметь свое жизненное пространство, и он его инстинктивно охраняет, человек в основе своей не земледелец, а охотник, бродяга и убийца, инстинкт разрушения в человеке гораздо сильнее инстинкта созидания. С этим я был не согласен, с этим я должен был вступить в борьбу. Вот так зарождалась идея «Часа Быка»…

ВОПРОС. Над романом вы работали три года. Каков был первоначальный замысел и претерпел ли он значительные изменения в процессе работы?

ОТВЕТ. Три года я роман писал. А работал, вернее сказать, обдумывал роман гораздо дольше, как я уже говорил— с начала шестидесятых годов.

Здесь уместно напомнить случай с одним японским художником. Некий фабрикант заказал у него картину за очень высокую цену. Когда же фабрикант узнал, что свою картину художник писал всего два часа, он потребовал от художника вернуть деньги. Тогда художник ответил: «Я писал картину всю жизнь и еще два часа».

Вообще в каждое произведение вкладываешь как бы весь свой душевный и практический опыт, накопленный за всю жизнь. Но всякий раз он строго ограничен рамками определенной задачи, определенного замысла. Первоначально я думал, что напишу листов пять-шесть, небольшую повесть. И этим ограничусь.

Мне хотелось в художественной форме провести марксистскую мысль о том, что человек перешел на другую ступень чисто биологического развития, биологической борьбы, что в нем главное теперь — его социальные, общественные взгляды. Подтверждение тому — история развития самого человека.

Человек существо мыслящее, он наделен памятью. Постепенно в нем вырабатывались инстинкты взаимопомощи. И они будут неминуемо накапливаться в том обществе, которое лучше организовано.

Таким образом, первоначально я мыслил себе небольшое произведение, где показал бы будущее коммунистическое общество в контрасте с обществом, порожденным капитализмом. Уже тогда я представлял себе планету, на которую переселилась группа землян. Они повторяли пионерские завоевания Запада, но на гораздо более высокой технической основе. Мне представлялось, что государственный строй на такой планете должен быть олигархическим. К ним прилетает звездолет с Земли, где многие века уже существует высшая форма общества — коммунистическая.

Но когда я начал работу, то понял, что в небольшой по объему повести мне не удастся достаточно полно выразить идею и показать людей. Особенно когда зажили своей жизнью мои герои. И первоначальный замысел стал как бы расползаться в стороны, вглубь и вширь, захватывал многие попутные вопросы, которые нельзя было обойти.

Однако я бы не сказал, что первоначальный замысел претерпел у меня значительные изменения. В смысле идеи, основных линий романа все осталось так, как и было задумано с самого начала. Изменились лишь отдельные ситуации, персонажи, которые хотели жить по-своему, развиваться, следуя логике своего характера.

Например, по первоначальному замыслу главной героиней романа должна была быть Чеди Даан. Но затем Чеди не смогла выдержать той психологической и идейной нагрузки, которая все возрастала по мере создания, углубления романа. Чеди Даан постепенно отодвигалась на задний план, а носителем всех моих основных мыслей, моих чувств в этом романе становилась Фай Родис.

Должен заметить, что и в вопросе о том, претерпевает ли первоначальный замысел значительные изменения, писатели-фантасты отличаются от других. Мы знаем случаи, когда известные романисты признавались, что первоначальный замысел был один, а написал он совсем другое, и от замысла почти ничего не осталось.

У меня такого никогда быть не может. Потому что специфика научной фантастики заставляет с самого начала совершенно точно определить себе предмет исследования. Я только тогда сажусь за стол, когда весь будущий роман сложился в голове.

ВОПРОС. Ощущаете ли вы во время литературной работы влияние событий в мире? Как это сказалось на романе «Час Быка»?

ОТВЕТ. Безусловно, события в мире оказывают сильное влияние. И в «Часе Быка» это сказалось особенно.
В начале шестидесятых годов я побывал в Китае. Уже тогда мне бросились в глаза националистические тенденции, которые получили развитие сейчас. Обожествление «великого кормчего», желание держать народ в невежестве, в незнании того, что происходит в мире, и лишь заставлять тупо заучивать цитаты из «трудов» «председателя», отношение к народу как к «чистому листу бумаги», на котором можно все, что угодно, «написать», — это, разумеется, не могло не отразиться на замысле романа.

Вот и получилось, что планета Торманс в общественном отношении выглядела государством, выросшим как бы на слиянии того, что представляют собой современные США и современный Китай. Конечно, надо отдавать себе отчет в том, что я, как писатель, как фантаст, постарался представить весьма отдаленное будущее. Общественный уклад жизни на планете Торманс ни в коей мере нельзя сравнивать с тем, что мы имеем сегодня на Земле. Я писал не памфлет.
Вообще влияние международных событий неминуемо ощущают все фантасты, ибо мы прежде всего стараемся увидеть, каким будет общество далекого будущего.

Изучение космического пространства пока на девяносто процентов приносит успех. Досадные неудачи были вызваны какими-то побочными явлениями, земными техническими неполадками, а не «силами космоса», с которыми, по утверждению авторов «антиутопий», человеку-де тягаться не под силу.

ВОПРОС. Составляете ли вы предварительный план романа? С чего вы начинаете работать над романом?

ОТВЕТ. Обязательно составляю план. Без предварительной большой работы над планом мной не написан ни один роман.
Но и к составлению плана я подхожу постепенно. Ибо сразу трудно охватить, предусмотреть все возможные линии, сюжетные повороты, фабульные ходы. Сначала на листе бумаги я записываю очень краткий конспект, основную идею будущего романа. О романе «Час Быка» эта запись выглядела так: «Люди будущего нашей Земли, выращенные в период многовекового существования высшей, коммунистической формы общества, и контраст между ними и такими же землянами, но сформировавшимися в угнетении и тирании олигархического строя иной планеты».

Затем я завожу специальную тетрадь с пометкой «Ч. Б.» — «Час Быка», ибо одновременно работаю и над другими произведениями, имею тетради с другими пометками. Теперь наступают дни раздумий. Процесс перехода от первоначальной, что ли, заявки к более оформленному замыслу долог и незаметен. В тетрадь с пометкой «Ч. Б.» заносятся какие-то мысли, факты, заметки, возможные сюжетные ходы, отдельные фразы, детали, имена, названия, предметы — словом, все, что может сгодиться.

Постепенно тетрадь пухнет от записей. Я их перечитываю и могу уже как бы возвести определенные столбы, опору будущего сюжета. Затем я пишу второй конспект, который гораздо шире первого. Это сюжетный конспект. К нему добавляются наметки будущей фабулы, отдельные картины, целые абзацы, наметки характеров героев и т. д.
Из сопоставления первого и второго конспектов можно строить план. Но и это еще не тот рабочий план, которым я буду руководствоваться в дальнейшем. Это только план поэтапного развития идей в произведении. Я считаю, что для романиста такой план особенно важен. Здесь представляется возможность хорошо обдумать ступени той «лестницы», по которой писатель собирается повести своих героев.

И надо, чтобы все ступени были прочны, ни одна из них не шаталась, не было бы провалов. Прослеживая развитие идей, я как бы цементирую основу будущего романа, фундамент, на котором будет построено здание.
И только после этого я вновь возвращаюсь ко всем моим записям, касающимся «Ч. Б.», и на основе всего накопленного составляю развернутый рабочий план.

Однако это все же голый скелет. Здесь нет еще ни кусочка плоти. Впереди непочатый край работы, все самое трудное впереди...

ВОПРОС. Определенно ли знаете вы в начале работы, чем закончится роман? Видите ли вы последнюю главу романа?

ОТВЕТ. Да, я знаю вполне определенно, чем закончится роман. Вижу и последнюю главу. Мне это всегда ясно. И всегда мои романы заканчиваются именно так, как я и предполагал. Для меня здесь не бывает никаких неожиданностей. Линии отдельных героев фабульно могут измениться, как это имело место с Чеди Даан и Фай Родис, но сюжетно герои, их судьбы не меняются.

И здесь, мне думается, уместно будет заметить, что именно эта сторона работы — неумение заранее видеть конец, непродуманность, неясность — особенно характерна для молодых, начинающих фантастов. Иногда их «фантазия» убегает так далеко, уводит в такие дебри, что авторы сами приходят в ужас, как выбраться, как свести концы с концами. И это вовсе не потому происходит, что герои будто бы «сами живут». Ничего подобного! В таком несовершенном произведении и герои — схемы. Все беды тут происходят от неумения заранее увидеть конечную цель своего повествования.

Вот почему молодым писателям, пробующим себя в жанре научной фантастики, надо научиться заранее обдумывать все повествование и, может быть, даже начинать с конца, пробовать написать последнюю главу. Тогда прояснится и середина и начало. К такому убеждению я пришел из собственного многолетнего опыта.
Кстати, Лев Толстой именно так и начинал работу над многими своими романами. Сначала он писал последнюю главу или середину. А Достоевский долго мучился над планами. Многие писатели не начинают писать, пока не услышат даже звучания последней фразы своего произведения. Когда я садился писать первую главу «Часа Быка», я, пожалуй, мог бы тогда же написать и последнюю.

ВОПРОС. Хотелось бы знать о специфике работы над созданием образов героев романа.

ОТВЕТ. Герои моих романов во многом отличаются от героев литературных произведений, отражающих сегодняшний день нашей жизни, даже от героев других писателей-фантастов. Прежде всего — это люди очень далекого будущего, это люди высшей формации многовекового коммунистического общества. Они отличаются от нас своим совершенством во всем.

При создании таких образов трудности очень велики. Их гораздо больше, чем при создании образов наших современников. Я не буду говорить о том, как создается образ, строится характер в художественной литературе вообще, — это должно быть известно читателю из многочисленных литературоведческих работ.

Но, помимо всего этого обязательного, писатель-фантаст, на мой взгляд, должен внести в образы своих героев черты далекого будущего. Герой должен остаться живым, ощутимым, а не «голубым», не абстрактным. Вот в чем самая большая трудность.

Некоторые фантасты, например братья Стругацкие у нас, наделяют своих героев теми же чертами, которые вообще присущи человеку сегодняшнего дня, теми же положительными чертами, страстями, недостатками. И искусственно переносят их в самое отдаленное будущее. Разумеется, делать это легко, для этого даже и не надо быть писателем-фантастом. Но поступать так — значит поступать неправильно. Ведь, несомненно, человек будущего будет во многом отличаться от человека сегодняшнего дня. А предметом литературы всегда был человек. Следовательно, писатель-фантаст обязан прежде всего сказать что-то новое, что-то свое о человеке грядущего. Если он не может сказать ничего нового, то тут нет и литературы.

Когда я пишу своих героев, я убежден, что эти люди продукт совершенно другого общества. Их горе не наше горе, их радости не наши радости. Следовательно, они могут в чем-то показаться непонятными, странными, даже неестественными. И я создаю образы своих героев, исходя из этого.

В моем воображении герои живут, я их воспринимаю, чувствую, хотя знаю, что иные их поступки вызовут, быть может, некоторое недоумение у читателей. Но без этого нельзя. Люди будущего, повторяю, будут отличаться от нас. Эта проблема, проблема создания героев в научно-фантастических произведениях, может решаться, по-моему, только так.

В данном случае я говорю о принципе, о подходе, о специфике. Если герои в чем-то кажутся искусственными, схематическими, абстрактными, в этом, наверное, сказались недостатки писательского мастерства. Но принцип правилен. Надо на эту высокую гору лезть, пытаться создать правдивый, высокохудожественный образ человека далекого будущего, а не подлаживаться, не приспосабливаться, не переносить искусственно человека нынешнего в то далекое время.

Хочу проиллюстрировать свои мысли таким жизненным примером. Мне приходилось наблюдать, как воспринимали наших людей за границей и как мы воспринимаем иных иностранцев. Мы люди высшей формации, социалистической. Мы отрешились от многих старых привычек. Поэтому иностранцам мы кажемся иногда непонятными, странными. А иностранцы кажутся нам подчас просто чудаками. Нас разделяют каких-нибудь пятьдесят лет. А героев моего романа отделяют от современного человека многие и многие века существования всеобщего коммунистического общества. Вот в чем специфика создания героев романа «Час Быка».

ВОПРОС. Обычно писатель знает какие-то реальные прототипы своих героев. Естественно, у героев «Часа Быка» их нет. На кого же они похожи?

ОТВЕТ. В том смысле, в каком мы говорим о прототипах романа Льва Толстого «Война и мир» или романа Максима Горького «Мать», у меня ничего подобного быть не может. Мне приходится героев создавать, моделировать заново. Но какие-то отдаленные прототипы, конечно, есть.

Я ловил себя на том, что отдельные черточки людей мне знакомых начинал мысленно сопоставлять с чертами тех или иных персонажей задуманного романа. Иногда это помогало ярче, рельефнее представить себе моего героя.
Чаще это происходило так. Я моделирую общую основу, те качества, которыми должны обладать мои герои. Эта основа накладывается как бы на какой-то прототип из современности, который, на мой взгляд, ближе всего стоит к модели. В результате сопоставлений, тщательной работы получается герой романа.

В этом отношении я, наверно, стою ближе к тому, как создают героев писатели-романтики. Наши герои имеют много общих черт: они всегда деятельны, мужественны, благородны, они побарывают обстоятельства, а не наоборот. Нужно только суметь наделить героя конкретными чертами. Но это и есть самое трудное. Если это удается, то читатель испытывает необыкновенную силу притягательности, магии героя. Он хочет ему подражать, быть таким же. Влияние таких героев на молодого человека благотворно, жизненно необходимо, драгоценно.

ВОПРОС. В новом романе особенно интересен образ Фай Родис. Наверное, не случайно начальником столь ответственной экспедиции вы избрали именно женщину?

ОТВЕТ. Да, не случайно. Ведь задание у экспедиции весьма деликатное. И мне казалось, что для его успешного выполнения более всего подошла бы именно женщина. По природе своей женщина более тонка, участлива, мягка, она ближе стоит к природе, нежели мужчина.

Нельзя было сбрасывать со счетов и эмоциональность женщины, ее обаяние, красоту. И этим она, конечно, сильнее мужчины. Я хотел показать, как эта сторона— женственность — более всего подействовала при непосредственных контактах с людьми другого мира. Кроме того, женщина по природе своей более жалостлива. И это тоже я учитывал, когда создавал образ Фай Родис.

ВОПРОС. Вы более других фантастов касаетесь эротических проблем будущего. Почему вы это делаете?

ОТВЕТ. Разумеется, не из прихоти. Я это делаю вполне сознательно, обдуманно, преднамеренно, потому что придаю эротическим проблемам будущего очень важное значение. У меня в этой области особая система взглядов. К проблемам взаимоотношения полов, к эротике будущего я отношусь вполне серьезно.

Мне приходится просматривать зарубежные журналы, проспекты кинокартин. И вот я заметил, что иллюстрации ко многим фильмам все более и более приближаются к откровенной порнографии. Изображается не просто красивое обнаженное тело, а обязательно в какой-нибудь соблазнительной позе.

Секс распространился не только в западном кино, он проник в литературу, в научную фантастику тоже. К сожалению, читая произведения иных молодых авторов, убеждаешься, как несерьезно, легковесно мыслят они о проблемах взаимоотношений полов в будущем. Одни пропагандируют отмирание семьи, «свободную любовь», имея в виду беспорядочные половые связи, другие выступают в роли ханжей, заменяя все естественные проявления любви одними лишь вздохами.

Когда я работал над этой линией романа, я мысленно обратился к человеческой истории. И вот о чем я подумал: в древнем мире, как известно, существовали гетеры, известно и об оргиях, которые устраивали римские императоры, но почему же в произведениях искусства тех времен мы не встречаем пресловутого секса?

Да потому, что искусство творили подлинные художники, настоящие мастера. Они воплотили в своих бессмертных произведениях различные эротические оттенки, которые вызывают у зрителя лишь чувство соприкосновения с чем-то прекрасным.

Передо мной стояла сложная задача. Я хотел добиться подобного эффекта, описывая некоторые эротические отношения далекого будущего, когда люди не только отбросили разные предрассудки, кои многие века совершенствовались в высшей форме общества.

Например, мне совершенно ясно, что абсолютно нагое женское тело — прекрасное, совершенное — выглядит куда более скромно, чем кокетливо прикрытое в определенных местах. Я описал танец нагой Оллы Дез перед многочисленными зрителями: «Легкий шум послышался из зала дворца Цоам, заглушенный высокими и резкими аккордами, которым золотистое тело Оллы отвечало в непрерывном токе движения. Менялась мелодия, становилась почти грозной, и танцовщица оказывалась на черной половине сцены, а затем продолжала танец на фоне серебристой белой ткани. Поразительная гармоничность, полное, немыслимо высокое соответствие танца и музыки, ритма и игры света и тени захватывало, словно вело на край пропасти, где должен оборваться невозможно прекрасный сон…»

Мне кажется, что здесь я попытался воспеть нечто прекрасное. А в этом и состоит задача писателя.

ВОПРОС. Многие страницы вашего романа проникнуты настоящей поэзией. Видимо, без такого возвышенного поэтического чувства нельзя успешно работать в жанре научной фантастики?

ОТВЕТ. Мне так всегда казалось. Фантастика, кроме всего прочего, это поэзия ухода в другой мир, а мир прекрасного будущего. Это «магия». А чтобы создать притягательность в героях, в описаниях каких-то картин будущего, каких-то сцен, без поэтического чувства не обойтись.

Поэтому одна лишь холодная рассудочность, один лишь научный подход не создадут в жанре фантастики нечто действительно высокохудожественное. Писатель-фантаст ищет краски, слова, чтобы передать достаточно правдиво картины далекого будущего. И если он владеет поэтическим даром — это его счастье. Я мечтаю когда-нибудь написать роман, сложив его как песню.

ВОПРОС. Правильно ли будет сказать, что ваши произведения рождаются где-то на стыке поэзии и науки?

ОТВЕТ. Не совсем правильно. В науке есть своя поэзия. А в поэзии — своя наука. И граница тут, мне кажется, довольно зыбкая. Если взять мои ранние произведения, рассказы, то в них главное, основное, быть может, единственное — это наука. Рассказы о научных открытиях, гипотезах. А вот некоторые критики считают, что и там уже были поэтические страницы.
Шли годы, и я сам чувствовал, как в моем писательском опыте все большее место завоевывала эмоциональность, отражение чувств. Теперь меня больше всего волнует эмоциональная сущность и человека и окружающего мира. Но ведь это неотделимо от науки, от психологии. Без их знания не понять и человека.

Если же возникает вопрос, что для меня главнее: человек или наука, чему я отдаю предпочтение, живому человеку далекого будущего или самому умному роботу, — то, конечно, безоговорочно — человеку. Ничто не важно для меня, кроме человека.
Сама по себе наука — абстракция. Поэтому и все рассказы, где действуют лишь умные машины, абстрактны, их нельзя считать произведениями литературы. Ибо литература всегда и везде, в любом жанре признает только живые, правдивые характеры людей.

Все усилия писателя должны быть направлены на достоверный показ человека, его судьбы. Вот с такой меркой подходил я к созданию образов героев романа. Для меня прежде всего был важен человек, его новый облик, а не достижения науки и техники далекого будущего, Человек первичен, а все остальное вторично.

ВОПРОС. Считаете ли вы, что язык научной фантастики отличается от языка произведений других жанров литературы?

ОТВЕТ. Да, считаю. И отличие тут довольно большое. Я бы разделил язык, которым мы пользуемся, на три основные группы: язык обиходный, язык профессиональный, язык эмоциональный. Вот из этого и складывается современный литературный язык, которым пишут большинство писателей.

Но язык моих романов, я это знаю, отличается от общепризнанного литературного. Чтобы это было понятнее, я попробую, привести примеры. У арабов существует более ста названий для меча, пятьдесят имен для льва. Значит, в этом была какая-то необходимость — иметь такие оттенки. У нас слово, обозначающее поцелуй, — одно. У древних греков было восемь слов, обозначающих поцелуй.

То, что, скажем, Чехов мог обозначить одним словом, я могу лишь выразить целой фразой или абзацем, а то и несколькими абзацами. Иначе читатель просто не поймет, о чем я ему сообщаю. Ведь я пишу о времени столь отдаленном, о людях, событиях, машинах, столь непохожих на сегодняшние. И это все требует особого языка, который я так бы и назвал: язык научной фантастики.

ВОПРОС. Если это так, расскажите подробнее о языке научной фантастики.

ОТВЕТ. Некоторые произведения научной фантастики страдают бедностью языка. И авторов таких произведений правильно критикуют. Все, о чем я говорил чуть выше, нельзя понимать как отрицание общих требований к языку писателей-фантастов. Я говорю не о бедности языка, а о его богатстве. Я считаю, что язык писателя-фантаста должен быть гораздо богаче среднего общелитературного.

Чехов мог в одной фразе объяснить, как сидит человек в телеге, держит вожжи, кричит на лошадь. Но попробуйте объясните в одной фразе, как сидит астронавигатор у пульта звездолета, управляет сложнейшими механизмами, чтобы читатель все понял, все увидел. Это сделать невозможно. В этом я и вижу прежде всего специфику языка научной фантастики. Мы пишем длинно, мы более описательны, мы привлекаем гораздо больше специальных слов, терминов, профессионализмов, сравнений, деталей и т, д. Наверное, поэтому у нас получаются такие толстые рукописи. Но от этого никуда не уйдешь.

А если взять описания Галактики? Они сложны. Надо все объяснять. Необходимость таких, иногда длинных объяснений составляет слабое место языка фантастов, неизбежно слабое. Это я знаю. Но наш язык только таким и может быть. Это не дефект. Я очень много работаю над словом, над поисками нужного, единственного. Так иногда устаю, словно кирпичи таскал. Но это чувство знакомо каждому писателю. Я тут ничего нового не открыл.

ВОПРОС. Какими средствами вы достигаете реалистичности в изображении и людей и событий далекого будущего?

ОТВЕТ. Знаю, как это трудно — увидеть, вообразить картины далекого будущего. Иным это кажется даже невозможным. Но я вижу и своих героев и все картины до мелочей вполне рельефно, как нечто реальное, существующее.
Такая способность у меня есть, наверное, потому, что в душе я художник-живописец. А без этого, без зрительной памяти, писать правдиво в нашем жанре просто невозможно.

Теперь я полагаю, что такая способность у меня вырабатывалась постепенно, в течение многих лет. В путешествиях, которых в моей жизни было очень много, я привыкал грезить наяву. Это случалось, когда долгие дни идешь, например, по пустыне Гоби. И вот возникают перед глазами не то что миражи, а картины, написанные игрой твоего воображения, картины необычные, странные, но вполне реальные.

Я стер некоторые «белые пятна» на карте Сибири. Тогда не было вертолетов, не было таких совершенных средств связи, какие есть сейчас. Я попадал в обстановку полной оторванности от всего мира. И вот тут мое воображение поражали картины полуфантастические, хотя они возникали на почве реального, увиденного.

Я очень сильно развил зрительную память. Иные пейзажи, увиденные давным-давно, легко возникают в моем воображении как первозданные. И вот, когда я разведывал многие глухие уголки Сибири, куда до меня и нога человека не ступала, мне приходилось запоминать иные картины, пейзажи, а затем по возможности точно все это описывать в дневнике, в отчетах экспедиций.

Привыкал я и к долгому, скрупулезному обдумыванию увиденного. Иногда приходилось восстанавливать в памяти картины по нескольку раз. Сопоставлять, как бы накладывать их одна на другую. Так я и натренировал свою зрительную память, способность в нужное время воссоздать необходимую мне картину зрительно.

В своей писательской практике я иду не от слова, а от зрительного образа. Я должен сначала увидеть героя, его движение, жест или какую-то картину, деталь звездолета или пейзаж незнакомой планеты, а потом уже пробую все записать. Как видите, тот же процесс, что применял я в своей научно-геологической практике горного инженера. Но теперь картины я вижу, создаваемые моим воображением, и записываю их, пользуясь всеми средствами художественной прозы.

При этом я не сторонний наблюдатель. Я активный свидетель всего того, что вижу. Это и помогает мне реалистично, правдиво изображать и людей и события далекого будущего, каким, конечно, я его представляю. Если б у меня не было богатого опыта путешественника и исследователя, мне пришлось бы очень трудно.

Источник: vk.com, vk.com

В погоне за китайским зрителем калифорнийские кинематографисты вырезают сцены и редактируют сценарии, в которых затрагиваются острые для Пекина темы: Тибет, Тайвань, Гонконг и коронавирус. Чтобы появиться на экранах, фильм должен пройти проверку цензоров одной из самых авторитарных стран мира, поэтому киностудии заранее и без принуждения сглаживают все спорные моменты.

• Цель «Фабрики грёз» — привлечь 1,4 млрд китайских зрителей.
• Успокоение китайского правительства и его цензоров стало обычным способом вести бизнес.
• По свидетельству анонимного продюсера, «если вы представите проект, который открыто критикует» Пекин, вас и вашу компанию могут «открыто добавить в чёрный список».
• Коммунистическая партия действительно играет главную роль в том, будет ли голливудский фильм прибыльным или нет — и руководители студий это знают.

Хотя система цензуры в Китае одна из самых авторитарных в мире, это не мешает стране становиться самым важным кинорынком на международном уровне.

Источник: ИноТВ

«Хороший вопрос: как учить — знаниям или пониманию? Вся моя педагогическая практика на физтехе показывает, что учить надо пониманию. В нашем институте начали это физики, потом это распространилось по другим факультетам. У нас не было билетов, на экзамен можно было приходить с любыми пособиями и записями, конспектами, единственное, нельзя было советоваться с товарищем.

Человек обычно приходил с вопросом, который он сам приготовил и рассказывал, что он понимает в этом предмете. Было нелегко научить и студентов, и преподавателей, но это была наша цель. Потому что знания очень легко получить — из интернета, из разных источников, их слишком много, и они слишком подвижны, а понимание — это то, что остается.

Это хорошо выразил Вацлав Гавел, президент Чехии, диссидент:

„Чем больше я знаю, тем меньше я понимаю“.

Он очень афористически выразил этот разрыв между уровнем знания и уровнем понимания. Основная задача настоящего образования — научить пониманию».

Капица Сергей Петрович

Когда говорят о пропаганде, часто вспоминают Йозефа Геббельса. Но не все знают, у кого он учился манипулировать массами. Когда принимаются за борьбу с курением, редко упоминают имя того, кто приложил немало усилий для продвижения сигарет, особенно среди женщин. И даже история политических провокаций ведет к тому же имени. Никто лучше него не знал, как заставить людей поверить в фейки, как увеличить продажи, как сменить диктатора. Ruposters рассказывает об Эдварде Бернейсе — человеке, которого называют «отцом» пропаганды.

Факелы свободы

На дворе — пасхальные выходные 1929 года. Место действия — Нью-Йорк, город, который никогда не спит. Повсюду праздник, пахнет весной — городской, шумной, рабочей. Раскупаются газеты, ездят мороженщики.

На Пятой авеню тем временем творилось нечто необычное: огромная толпа хорошеньких девушек готовилась маршировать. Наверное, это какое-то праздничное шествие, думали проходящие мимо мужчины. Они еще не знали, что через несколько минут они разинут рты от удивления и возмущения: собравшиеся на пасхальный парад девушки курили и размахивали сигаретами, лучезарно улыбались всем вокруг и кричали:

Газеты вышли с безумными заголовками: суфражистки прошли по главной улице Нью-Йорка и поставили городу ультиматум! Теперь женщины имеют право курить наравне с мужчинами! Женщины курят прямо на улице! Статуя Свободы теперь не единственный факел в городе! — все это вызвало широчайшую дискуссию в обществе. Женские клубы томно осуждали «акт неповиновения» стандартам поведения, а феминистки праздновали победу над общественной моралью — ведь еще недавно женщин арестовывали за курение на людях, такое действие считалось социально неприемлемым.

С одной стороны, когда-то это должно было случиться: суфражистки уже довольно давно призывали изменить положение дел и не только в вопросах курения. Во время и после Первой мировой войны многие женщины начали работать и зарабатывать собственные деньги, включившись в индустриальную волну начала XX века. Они стали более независимы от мужчин, у них появилась возможность заявить о себе. Но с другой стороны, они же не сами организовали себе парапеты и решили собраться, чтобы провести настолько масштабное шествие.

Все это оказалось не суфражистским митингом, а четко спланированной рекламной кампанией сигарет. Организатором этой авантюры стал мужчина по имени Эдвард Бернейс.

Юный пропагандист

Эдвард Луи Бернейс родился в 1891 году в еврейской семье в Вене, сразу после его рождения семья переехала в Штаты. Он поступил в Корнельский университет и с молодых лет начал подрабатывать рекламным агентом. От «рекламного», а тем более «агента» там одно название — он ходил по домам и убеждал покупать разнообразные товары, копившиеся у него в лотке.

Он также принимал участие в организации поездки русского балета Дягилева по США. В то время мужской балет по непристойности был сравним разве что с откровенной эротикой — фотографии танцоров в прессе ретушировались. Бернейс изменил отношение Америки к русскому мужскому балету, и представления прошли с оглушительным успехом. После окончания учебы он устроился в Комитет общественной информации, который возглавлял Джордж Криль.

О председателе комитета мистере Криле в то время ходили легенды. Это был жестокий и циничный человек, не терпевший тех, кто не соглашался с его видением мира. При этом сам он легко готов был менять свое мнение в соответствии с обстоятельствами. Так, он привел Вудро Вильсона на второй президентский пост с лозунгом «Он отведет нас от войны». А сразу после избрания Криль начал бороться с 40 пацифистскими организациями, выпуская десятки пропагандистских фильмов, в которых участвовали голливудские звезды. Он инициировал акцию «Четырехминутных мальчиков», в ходе которой молодые люди произносили короткие речи в поддержку военной промышленности в кинотеатрах, и тратил огромные деньги из государственного бюджета, чтобы заставить общество работать на ВПК и отчислять свою зарплату в фонды помощи военным организациям.

Потребительские взгляды на человеческие пристрастия Джорджа Криля впечатлили Эдварда Бернейса. С того самого момента он изменил свои взгляды на пропаганду. Много позже, в 1928 году, он посвятил вопросу обеления пропаганды целую книгу, которая так и называлась «Пропаганда». Своим читателям он напомнил, что «пропаганда» как термин появилась в 1627 году в Риме с созданием одноименной конгрегации кардиналов, которые занимались миссионерской деятельностью. Конгрегация обучала священников, как правильно нести слово божье в новых европейских колониях. Забавно, что книги австрийского еврея затем станут настольным чтивом начальника управления пропаганды НСДАП Йозефа Геббельса.

Пропаганда в своем исконном значении — вполне пристойное, честное слово, имеющее почтенное происхождение и заслуживающую уважения историю. Тот факт, что сегодня ему придан отрицательный оттенок, говорит лишь о том, насколько силен ребенок в среднестатистическом взрослом. Вот группа граждан пишет статьи и говорит речи, защищая то или иное решение спорного вопроса и считая, что именно это решение наилучшим образом отвечает интересам общества. Пропаганда? Ну что вы. Просто упорное утверждение истины. Но вот еще одна группа — она выражает противоположное мнение, и мнение это очень быстро получает позорное клеймо «пропаганды», — писал Бернейс.

Он занимался в Комитете придумыванием слоганов, например «Мы сражаемся с гуннами, вы покупаете облигации». За рвение он был удостоен поездки на конференцию в Версаль в составе делегации президента Вудро Вильсона. Опыт работы в Комитете Криля надоумил Бернейса перенести методы государственной пропаганды в коммерцию.

Бернейс приходился племянником известнейшему психологу Зигмунду Фрейду. Научные изыскания о коллективном бессознательном своего дяди Бернейс попытался воплотить в рекламе нового формата.

Рекламные новинки

До того как Бернейс начал свое дело, реклама в США строилась по принципу фактов. Например, рекламная брошюра автомобиля того времени сообщала, что это транспортное средство развивает такую-то максимальную скорость, имеет кожаную обивку и новые аэродинамические характеристики. Бернейс решил, что нужно рекламировать не сам продукт, а стиль жизни, сопутствующим элементом которого станет тот самый автомобиль. И вот машина уже становится не средством передвижения, а способом для среднего класса дотянуться до роскоши и «американской мечты», за которой множество мигрантов едут в Северную Америку.

Мы можем желать вещь не из-за ее внутренней ценности или пользы, а из-за того, что подсознательно она является символом чего-то другого, желания, в котором стыдно признаться самому себе. Человек может хотеть машину, потому что она является символом его социального положения, доказательством его успешности в бизнесе или средством ублажить жену, — разъясняет свой тезис Бернейс.

По его мнению, каждую рекламную кампанию должен предварять системный анализ аудитории, на основе которого выделяются группы, на которые, в свою очередь, можно воздействовать через их лидеров. Группы могут быть организованы как угодно — по экономическому признаку, этническому или любому другому, вплоть до групп домохозяек, по воскресеньям обязательно решающих кроссворд на заднем обороте газеты.

Такой подход ярко прослеживается в деятельности Бернейса. Как-то его попросили увеличить продажи роялей. Задача казалась невыполнимой: куда эти рояли будут ставить владельцы американских таунхаусов? Бернейс подошел к проблеме нестандартно: он пошел к архитекторам новых домов и настоял на том, чтобы они включали в свои проекты отдельные музыкальные комнаты, в которых люди могли бы собираться вечером и слушать музыку или играть на разных инструментах. Как только музыкальные комнаты стали появляться в планировке новых домов, потребитель уже сам принимал решение, что ему нужен рояль, чтобы заполнить свободное пространство. Надо ли говорить, что для увеличения продаж роялей даже не понадобилась обычная уличная реклама?

В практике косвенного воздействия Бернейсу не было равных. Он работал только с теми, кто умел ждать. Когда его просили поднять продажи бархатных изделий и одежды, он ехал в Париж и устраивал многочисленные выставки мод с именитыми кутюрье, а уже из Парижа мода на бархат сама приходила в США. Он лоббировал создание выделенных скоростных дорог, чтобы спасти индустрию колесных грузоперевозок от краха во время железнодорожного бума.

Бернейс всегда создавал контекст, не размениваясь на рекламную обертку. Именно поэтому он по праву считается родоначальником Public Relations — связей с общественностью. Именно так в современном мире называется то, что раньше было только лишь уделом неблагородных пропагандистов.

Курение как стиль жизни

Несмотря на множество успешных кейсов, делом жизни Бернейса считается продвижение курения. Тот марш женщин по Пятой авеню был заказан компанией American Tobacco, желавшей первой выйти на рынок женских сигарет. Принимавшие в марше участие девушки даже не знали, что участвуют в рекламе, но самое важное было сделано: им всем выдали по пачке сигарет Lucky Strike и обеспечили отличными фотографиями.

Маршем дело не ограничилось. Бернейс будто бы шел ва-банк своей пропагандистской машиной. Он заказал скорый и нерепрезентативный опрос о пользе курения, который не отражал реального положения дел, но должен был сам его создавать. Так он косвенно повлиял и на индустрию социологии — с тех пор ученым приходилось тщательнее подходить к публикации своих исследований, а политики стали использовать результаты в своих предвыборных кампаниях.

Бернейс считал, что самым мощным эффектом рекламы обладают не билборды и красивые картинки и даже не хорошенькие девушки, витринно выкуривающие одну сигарету за одной, а новости. Если какой-то из его перфомансов станет новостью (не оплаченной промоакцией в СМИ, а именно сенсацией), то успех предприятию будет обеспечен.

Для усиления эффекта от проходящей кампании по распространению курения Бернейс позвонил нескольким ученым, изучавшим влияние сахара на тело. Всего-то и нужно было, что подтвердить собственные гипотезы и позвонить коллегам с тем же вопросом. А когда ученые начали сами организовывать конференции, на которых научное сообщество стало критиковать сахар, Бернейс выпустил слоган «Выбирай Lucky вместо сладкого». На фоне новости о том, что ученое сообщество единогласно выступает против пончиков и тортов, слоган произвел эффект разорвавшейся бомбы.

Настолько сильный, что со стороны кондитеров на American Tobacco посыпались судебные иски. Но даже потенциально плохую ситуацию Бернейсу удалось выгодно обыграть. В размещенных в газетах пресс-релизах говорилось, что битва American Tobacco и кондитеров — это не просто борьба за потребителя, но важнейший сдвиг в американской экономике, который ведет к пользе «умеренности» и победе «стройности» над всеобщим бумом покупательства.

Стройная и модно одетая продавщица зарабатывает для себя и своего работодателя больше денег, чем ее полные подруги, — чуть ли не издевательски сообщали пресс-релизы Бернейса.
Кино на службе

В середине 30-х Бернейс завербовал в свою невидимую империю актив, который можно считать самым ценным за всю его карьеру — Голливуд. Бернейс видел, как фильмы создавали вокруг себя атмосферу, культурные стереотипы, наблюдал, как женщины и мужчины подражают героям кино не только в одежде, но во всем вплоть до манеры вести разговор. «Отец пиара», как его потом будут называть, анонимно писал сценарии для фильмов и через своих помощников подкидывал идеи режиссерам и сценаристам под двери их офисов:

Сигарета становится главным актером в немой сцене или в разговоре. С ее помощью можно выразить столько смысла, сколько не передать словами, — говорилось в подброшенном сценарии.
Сигареты стали незаменимым атрибутом некоторых сцен, типажей героев и даже целых жанров. Целая плеяда нуар-фильмов о мафии и детективах не обошлась без влияния Бернейса. Нервно курящие обманутые мужья, преступник, обдумывающий содеянное с сигаретой, азартный игрок в казино… Сигарета была самодостаточна, она выражала эмоцию, которую даже не нужно было играть.

Бернейсу доводилось и проигрывать. Как-то Lucky Strike оказалась в ловушке моды — женщины перестали выбирать зеленый цвет в одежде, а пачка сигарет как раз была зеленого цвета. Бернейс пробовал ввести моду на зеленый заново — по уже проторенной дорожке он начал с модных домов и элитных кутюрье с просьбами начать снова делать зеленые аксессуары. На модных вечеринках появлялись дамы в огромных роскошных зеленых платьях. Обсуждали даже, что этот цвет положительно влияет на психику. Зеленый действительно вернулся в моду, но продажи сигарет вверх не пошли. Производителям Lucky Strike Green пришлось придумать новый слоган «Lucky Strike Green has gone to war» (игра слов: зашел слишком далеко — ушел на войну) и заявить, что в пачке для создания зеленого цвета используется медь, которая нужна для военной промышленности, поэтому упаковка теперь будет белая.

Возвращение в политику

После войны Бернейс много раз возвращался в политику, работая над имиджем кандидатов в президенты США, изменяя общественное мнение в пользу тех или иных непопулярных решений правительства (в основном связанных с военными действиями). Бернейс даже участвовал в кампании по очернению гватемальского диктатора-коммуниста Арбенса Хакобо в 1953-1954 году: рекламщик написал и обеспечил публикацию так называемой «Белой книги», в которой были собраны все «преступления» гватемальского режима.

Фактами его снабжали ЦРУ и компания «Юнайтед фрут», активы которой национализировал Арбенс. После вызванного публикацией книги ажиотажа и международного давления сотрудники ЦРУ и американские морпехи вторглись в страну и добились отставки Арбенса. На его место пришел другой диктатор Армас, запретивший коммунистическую партию и организовавший репрессии против 4 тысяч человек, но никого это уже не волновало — привилегии для американских компаний (ради чего все и затевалось) были восстановлены.

В 60-х Бернейс в возрасте 70 лет узнал, что сигареты вредны для здоровья. Он публично покаялся, что поспособствовал и позволил индустрии разрастись до таких размеров, и даже начал было борьбу с курением, но серьезных результатов деятельность не принесла. Он на многое изменил взгляды, в том числе и на причины политической апатии, признавая, что политическая пропаганда безнадежно отстала от коммерческой рекламы. Но вместе с тем его тезисы о пропаганде стали классикой еще при его жизни:

Пропаганда будет жить вечно. И разумный человек должен понимать, что пропаганда по сути — современный инструмент, с помощью которого можно бороться за плодотворный труд и привносить порядок в хаос, — рассуждал Бернейс.
В 70-80-х он полностью сосредоточился на обслуживании политических интересов США. Он давал советы американским спецслужбам в том, как проводить информационные атаки в различных горячих точках планеты. В том числе благодаря ему во время Первой войны в Персидском заливе появились истории о кувейтских младенцах, выброшенных зверствовавшими иракскими военными в пустыне, миф о расстрелянной кувейтской сборной по футболу и тому подобное.

Бернейс умер в 1995 году в возрасте 103 лет. Не в последнюю очередь благодаря ему западный мир выглядит именно так, а не иначе, а реклама сегодня — практически искусство, именно благодаря ему политики знают, как манипулировать массами, а западные представители не стесняются трясти колбами с неизвестными порошками на заседаниях ООН «для большей наглядности». Бернейс посадил и поддерживал дерево пропаганды, а мы теперь пожинаем его плоды.

Цели прочтения научной статьи могут быть следующими:

• Разобраться в базовых вопросах/получить общее представление о некотором направлении в науке
• Почерпнуть идею для собственного исследования
• Найти подтверждение своей точке зрения
• Найти решение конкретной проблемы
• Уточнить что-либо в выбранной области

Простой алгоритм чтения: 

1. Первым шагом убедиться, соответствует ли заголовок и ключевые слова теме, которая вас интересует
2. Прочесть аннотацию и (если необходимо) обсуждение/выводы
3. Если в аннотации и обсуждении четко описаны цели и задачи, недвусмысленно определена гипотеза, обозначены выводы — и при этом вся эта информация релевантна вашим целям — тогда статью можно прочесть целиком.

Несколько практических советов:

1. Сформулируйте основной вопрос статьи (какую проблему стремятся разрешить ученые в этой области)
2. Опишите контекст исследования в нескольких предложениях (Дженнифер предлагает использовать пять предложений) — или, другими словами, перескажите себе, что было сделано до настоящего исследования, чтобы ответить на главный вопрос.
3. Определите конкретные вопросы, на которые собираются ответить авторы статьи.
4. В процессе чтения выписывайте все незнакомые слова и ищите их значения.
5. В процессе чтения раздела «Материалы и методы» рисуйте примерную схему проведения исследования.
6. Сформулируйте для себя результаты исследования в одном абзаце, ориентируясь на факты, а не на мнения авторов.

Ещё несколько советов: 

1. Не стесняйтесь задавать вопросы: гуглить непонятные термины, пользоваться «недостаточно научными» источниками вроде Википедии или блогов, а также обсуждать сложные моменты статей с коллегами.  
2. Разбивайте статью на блоки и читайте ее по частям — вполне возможно, что на чтение одной статьи у вас уйдет несколько дней. 
3. Печатайте статью на бумаге и выделяйте наиболее важные для вас моменты.  Обращайте особое внимание на те моменты, которые меняют ваше восприятие и понимание темы исследования. 
4. Старайтесь быть «активным читателем» — то есть, до начала чтения, определите, что именно вы хотите получить от статьи: список наиболее значимых исследований в этой области, перечень авторов, на которых надо обратить внимание, план проведения похожего исследования, подтверждение или опровержение вашей точки зрения. В некоторых случаях информацию, которая отвечает на ваш вопрос, стоит сохранить отдельно.

Источник: habrahabr.ru

В момент своего создания, в 2007 году, Росатом был напрямую подотчетен президенту России, летом 2008 года корпорация была переподчинена премьер-министру, но только для того, чтобы летом 2012 года снова перейти под прямой контроль президента. Удивительная бюрократическая чехарда! Если, конечно, не обращать внимания на то, что во всех случаях Росатом напрямую подчинялся Владимиру Путину, какой бы пост в системе государственного управления он ни занимал. Путин «вычленил» среди всех государственных компаний атомную отрасль для того, чтобы попробовать на деле реализовать идею, высказанную им в его речи перед Совбезом в декабре 2005 года.

«У нашей страны есть и естественные конкурентные преимущества, и природные, и технологические возможности для занятия более значимых позиций на мировом энергетическом рынке. От того, какое место мы займем в глобальном энергетическом контексте, прямо зависит благополучие России и в настоящем, и в будущем. Заявка на лидерство в мировой энергетике — это амбициозная задача. Россия должна стать инициатором и „законодателем мод“ в энергетических инновациях, в новых технологиях. Убежден: наша страна, ее топливно-энергетический комплекс и отечественная наука готовы принять такой вызов».

Энергетическая сверхдержава — это не поставки энергоресурсов как биржевого товара, эта концепция должна предусматривать расширение влияния отечественных технологий, работу с внешними партнерами на основании комплексных предложений, когда компания способна предложить весь комплекс услуг, связанных с тем или иным энергетическим ресурсом.

Комплексные предложения Росатома — основа расширения сферы технологического влияния

Работать по программе «всё включено». Именно так действует Росатом, работая с заказчиками Белоруссии, Узбекистана, Бангладеш, Индии, Китая, Турции, Египта, Венгрии: вот атомные энергоблоки поколения 3+, уже работающие в России, вы можете на месте убедиться, насколько полно они соответствуют постфукусимским требованиям по безопасности, замерить уровни радиации, оценить надежность эксплуатации. Росатом способен предлагать ядерное топливо нескольких видов, каждое из которых имеет свои особенности — по времени нахождения в активной зоне реактора, по экономическим эффектам, по методам работы с извлекаемым облученным топливом. Переработка облученного ядерного топлива — в комплекте; возможность подготовки специалистов — да, конечно, у Росатома есть ряд опорных вузов; помощь в согласовании национального законодательства с требованиями МАГАТЭ — только попросите.

Росатом на сегодняшний день строит 2/3 атомных энергоблоков в мире — «контрольный пакет». Росатом разработал свое второе комплексное предложение — центры ядерной науки и технологии, которые состоят из исследовательского реактора по выбору страны-заказчика, «горячих» лабораторий (обеспеченных оборудованием, которое позволяет работать с радиоактивными материалами), оборудованием, которое позволяет производить медицинские изотопы, обрабатывать продукты питания. Такие ЦЯНТ точно так же, как и АЭС, требуют подготовки специалистов, которые будут не только непосредственно работать в этих исследовательских центрах, но и формировать собственную атомную научную школу, которая навсегда будет связана с «материнской» российской научной и технологической школой, расширяя и расширяя сферу технологического влияния России. Помогая странам-новичкам разрабатывать и создавать «атомное законодательство», согласовывать все вопросы с МАГАТЭ, Росатом помогает создавать и государственные надзорные органы, которым предстоит контролировать атомную отрасль — и это еще один существенный вклад в создание долгосрочной надежной связи этих стран с Россией.

Широко известны предложения академика Глазьева, который предлагал поднимать российскую промышленность за счет дешевого государственного финансирования — Росатом реализует эту идею в масштабах корпорации, внося небольшую корректировку в виде гарантированного сбыта. И мы снова наблюдаем зону ответственности правительства России с его либеральным крылом и зону ответственности Росатома, который фактически подотчетен напрямую Путину. Снова — стойкое впечатление, что концепцию России как энергетической сверхдержавы решили «обкатать» в рамках отдельно взятого Росатома, чтобы можно было посмотреть на результаты Росатома и на результаты, которые в рамках рыночной доктрины получит правительство.

Концепция России как энергетической сверхдержавы в миниатюре
Перечень направлений развития новых проектов Росатома можно продолжать и дальше — проекты не атомные, но энергетические, проекты атомные, но не энергетические и проекты не атомные и не энергетические сплетаются в своеобразную мозаику, дающую общую картину. Росатом стал не только лидером мирового атомного энергетического проекта, корпорация становится драйвером роста для самых высокотехнологичных направлений развития экономики, поддерживает и развивает не только отраслевую, но и академическую науку, сотрудничая с РАН и институтом Курчатова. Но и более традиционные отрасли не уходят из зоны внимания Росатома — это не только атомное машиностроение, строительство атомных ледоколов и пока единственной в мире плавучей атомной тепловой электростанции, которые потребовали сохранения и развития отечественного судостроения. Росатом уже заявил о своем намерении войти в рынок контейнерных судоперевозок, Росатом добывает уголь в Забайкалье, готовит к реализации проект горнодобывающего предприятия на Новой Земле, где будут добываться и обогащаться свинцовые и цинковые руды.

Источник: geoenergetics.ru